Я буду слушать это снова и снова
Четыре новых диска ранее неизвестного ленноновского материала включают в себя пародии на Пола Маккартни и яростную перебранку с Филом Спектором. Йоко Оно рассказывает ДИЛАНУ ДЖОНСУ, почему она выпустила эти записи.
Первое, что бросается в глаза при входе в квартиру Йоко Оно на седьмом этаже в «Дакоте», огромном готическом здании у западной границы нью-йоркского Центрального Парка, — белый рояль Джона Леннона, божественное фортепьяно, на котором он сочинил Imagine и множество других своих классических песен начала 1970-х. Посетителю, попавшему в эту гигантскую 9-комнатную квартиру, купленную четой Леннонов 25 лет назад, обитель Йоко кажется частной часовней. Меня попросили снять обувь, и мои ожидания чего-то необычного были усилены солнечным зайчиком, блеснувшем на белых клавишах фортепьяно и серебряных картинных рамках, стоявших на крышке инструмента.
Леннон здесь повсюду: смотрит на вас сверху вниз с портрета работы Энди Уорхола в «черной» комнате, с фотографий, развешанных на стенах кухни, и со вставленных в уже упомянутые серебряные рамки на крышке его фортепьяно. А ещё квартира на 72-й улице напоминает музей, поскольку кроме египетского антиквариата и десятков собственноручно сделанных Йоко вещиц, всё её пространство заполнено картинами, литографиями и знаменитыми шелковыми шпалерами: de Lempicka здесь, de Chirico там. Тут на 72-ой улице Джон и Йоко прожили пять лет до самой смерти Леннона от рук убийцы в 1980. Пока Йоко проводила время в их офисе на первом этаже, Джон был наверху, возясь с сыном Шоном и «наблюдая, как деревья меняют цвета» в Центральном Парке.
«Вот то самое место, где Джон имел обыкновение печь хлеб», — говорит Оно, показывая мне кухню с её специями в стеклянных сосудах, разделочными досками и другими предметами домашнего обихода. «Каждый день он вставал и делал Шону завтрак, пока тот играл в другой комнате. Я уходила работать на нижний этаж, а Джон вставал и пёк хлеб. Я часто работала прямо за кухонным столом, только чтобы быть рядом с ними. Мы были семьёй и это был наш общий дом, дом Шона, и потому я никогда не уеду отсюда».
<Полный текст статьи — см. Бонус-диск, том 1>
Я — король Лондона
Так кричал Джон Леннон, когда мчался по столице Англии на своем «Ягуаре». И был прав. В 20-ую годовщину его смерти Макс Белл восстанавливает маршрут безумной гонки Леннона.
Джон, Пол, Джордж и Ринго. Эти имена до сих пор заставляют пульс учащенно биться. «Битлз» были больше чем поп-короли Лондона. Они были полубогами, чье каждое появление на публике, выпуск пластинки или остроумное изречение воспринимали как послание с горы Олимп. Безмерный груз давил на каждого из четырех битлов, в особенности на Джона Леннона, метавшегося между самоуничижением и самовосхвалением. Циник высшей пробы, который к тому же считал себя гением, Леннон однажды был замечен проезжающим по городу, высунув голову из отверстия в крыше своего «Ягуара», и оравшим: «Я — король Лондона!»
Поведение Леннона вступало в острое противоречие с чистоплюйским мифом о четверке рабочих парней с севера, поразивших Лондон. «Мы были цезарями из рок-н-ролльной версии «Сатирикона Феллини»... Если не было «групи», мы «имели» шлюх или все, что движется, — вспоминал он в 1970 году. — Если уж брать город, то брать его, а не жевать сопли».
Это превращение из милых ливерпульских волосатиков в султанов свингующих шестидесятых, осушающих коктейли из виски с колой за индивидуальными столиками в самых фешенебельных клубах эпохи — Ad Lib на Лестер-Плейс и Scotch of St.James's, — стало знаком глубоких изменений во всех аспектах популярной британской культуры, проложив путь, по которому двинулись и нынешние звезды типа Лиама Галлахера и Робби Уильямса. Леннон так вспоминал прибытие в столицу: «Лондонцы считали нас настоящими провинциалами. Каковыми мы так или иначе были. Знаете, нет большего одиночества, чем в Лондоне после первого приезда. Здесь сумасшедший ритм жизни, и оказавшись тут, ты сразу это чувствуешь, и в результате ты или полностью выматываешься или приспособляешься к нему».
<Полный текст статьи — см. Бонус-диск, том 1>
