ЛЕННОНОВСКИЕ ПЛЕНКИ
Запись разговора Энди Пиблза (Би-би-си)
с Джоном Ленноном и Йоко Оно 6 декабря 1980 года
Andy Peebles
THE LENNON TAPES
BBC Publications, 1981
Энди Пиблз: Надо бы, пожалуй, вернее — хотелось бы, освежить в памяти то, как вы встретились впервые...
Джон: Ну, это история длинная... Йоко приехала в Лондон, вернее, ее пригласила в Лондон группа художников, на некий Симпозиум по Разрушению в Искусстве. Она... в общем, ей организовали выставку, в галерее, как она называлась? Джон...
Йоко: Галерея «Индика»
Джон: Галерея «Индика». Так вот, Марианна Фейтфул...
Йоко: Джон Данбар
Джон: Да, Джон Данбар, бывший муж Марианны Фейтфул. Я туда заходил время от времени. То ли Джон позвонил мне, то ли они прислали мне брошюру, в общем, речь шла о некоей японке из Нью-Йорка, намечался хэппенинг, событие, она должна была выступать в мешке. «Мммм,» — подумал я — «интересно, понимаете, — секс и все такое...» Короче, я пошел, все было довольно забавно, потому что приехал я на крохотной машине «Купер Мини», но с шофером, а шофер — чуть не два с половиной метра ростом. Вот этот верзила вылезает из крохотной машины, открывает мне дверь, я вхожу. Это было за день до официального открытия...
Йоко: Я была в подвале, ну, я готовилась, к открытию...
Джон: На выставке — никого, ни в мешке, ни без мешка. На стенде экспонаты — несколько гвоздей, обыкновенное яблоко, какие-то непонятные предметы выкрашенные были, записочки на них приколоты. На экспонатах цены. Пришел Джон Данбар, водит меня, показывает. Я смотрю — что? Что такое? Ну, знаете, сто фунтов стерлингов за кулек с гвоздями? Это что, серьезно? А сколько яблоко? 200 фунтов. Я тут говорю...
Йоко: Между прочим, яблоко было свежее...
Джон: А, свежее, чудесно, спасибо большое. Двести фунтов за свежее яблоко? Я тут и говорю: это какое-то мошенничество, черт знает что. Спускаемся в подвал, какие-то люди лежат на полу. Данбар потихоньку пытается мне что-то всучить, ну, знаете — один из «Битлз», миллионер. Знакомит со странной на вид японкой, никаких мешков, ничего не происходит. Я-то думал — будет оргия, ну, понятно, в мешке, или, по крайней мере, что-нибудь такое, психоделическое, а тут все тихо, спокойно, я спрашиваю: что же тут у вас за хэппенинг, что за событие. Она подает мне маленькую карточку, на ней одно слово «ДЫШИ». Я говорю: как дышать, так? (Вздох) Она говорит: да, так. Осматриваюсь, вижу стенд, на нем молоток на цепи и куча гвоздей. Спрашиваю: может, мне гвоздь забить можно? 0на говорит: нельзя.
Йоко: Это было перед открытием, я не хотела, чтоб экспонаты трогали.
Энди Пиблз: Понятно
Джон: Джон Данбар отводит ее в угол и говорит: между прочим, это миллионер, знаешь кто такой, она же меня и не знала. В общем, подходит она ко мне и говорит: вы можете забить воображаемый гвоздь за пять шиллингов. Я ей отвечаю: за то, что я забью воображаемый гвоздь, я вам дам воображаемые пять шиллингов, идет? Тут-то, видно, мы друг на друга и обратили внимание, но настоящее сближение наступило нескоро, года через полтора или два.
...
Энди Пиблз: Вы помните, какой у Вас тогда был умственный настрой, все ли ладилось в музыкальном отношении, были ли тогда довольны жизнью?
Джон: Какой год? 1966?
Энди Пиблз: 1966, конец.
Джон: Ну, надо бы вспомнить, что «Битлз» тогда выпускали, тогда ясно станет — какой был умственный настрой, потому что я все изменения помню только по песням.
Энди Пиблз: Известно по вашим собственным заявлениям, что во время съемок фильма «КАК Я ВЫИГРАЛ ВОЙНУ» вы уже хотели из «Битлз» уйти.
Джон: После последних гастролей «Битлз», пожалуй это было в 1965 году, тех самых, когда в Америке Ку-Клукс-Клан жег наши пластинки, ну, знаете — а меня выставляли каким-то сатанистом — после этих гастролей мы решили — хватит, в поездки больше не ездим. Я нервничал и вот тут-то и согласился сниматься в фильме, и поехал в Испанию на полтора месяца, просто... просто не знал, что еще делать. Если на гастроли не ездить — то что же делать? Без поездок как будто и жизнь кончается.
Энди Пиблз: Для Вас это много значило...
Джон: Не потому, что это мне уж так нравилось, просто не знал — что еще делать, что же делать целый день. На съемках фильма полтора месяца скука была ужасная, а уехать как-то страшно, я все сидел и думал — это конец, вместо будущего — одно пустое место... Тут-то я и задумался — в жизни без «Битлз» — чем же заняться? Так вот полтора месяца и продумал.
...
Энди Пиблз: Вот мы сидим здесь, в Нью-Йорке, смотрим английские телевизионные программы — не появляется ли у вас мысли: эх, хорошо бы съездить домой да посмотреть?
Джон: Конечно, но Вы знаете, я обычно всем англичанам говорю ... Большинство англичан, которых я встречаю — экспатриаты, эмигранты, знаете, я много ездил, я был в Сингапуре, в Гонконге, в Кейптауне, в Иоганнесбурге, на востоке в разных местах, на Карибских островах, в Тихом океане, знаете, где Ноэль Кауард или Сомерсет Моэм — эти изветсные люди, писатели жили, в Сингапуре, это знаменитое место, отель «Ратлз» или «Рафлз», где все они собираются. Так что, как Черчилль сказал в свое время: «Неотъемлемое право англичанина — жить, где ему, черт побери, заблагорассудится!» И если меня какой-нибудь англичанин спрашивает: «Вы вот по родным местам разве не скучаете, не хотите вернуться», я отвечаю: а что, родные места куда-нибудь исчезнут? Когда я захочу туда поехать, там все будет на месте.
Йоко: Но в глубине души он такой англичанин, знаете... Вот, например, сегодня утром он наткнулся на книгу и вдруг... Ну, это, конечно, совпадение, потому что встреча с вами, Англия и все такое.... В общем, в этой книге он увидел фотографию Ливерпуля, так чуть не заплакал — ой, говорит, Ливерпуль, Ливерпуль....
Энди Пиблз: В июле 1969 года вышла песня «Дайте миру шанс», которую многие до сих пор считают классической, напомните нам, почему вы ее выпустили?
Джон: Сначала был Амстердам, первая постельная демонстрация, и по началу реакция на нее была, знаете... Смысл этой демонстрации был в рекламе мира, в противоположность рекламе войны, именно это, по сути дела ежедневно было в газетах и по телевидению — каждый день фотографии искалеченных тел, напалмовые бомбы, и мы подумали — надо дать газетам что-нибудь поприятнее, в общем, устроили эту демонстрацию, «бед-ин». Длилась она семь дней. Из-за того, что журналисты, пресса без конца задают вопросы — семь дней они могли задавать сколько угодно вопросов — без ограничения во времени, безо всяких секретов. Обычно, знаете, сначала приходят фотографы, потом они уходят и журналистам дают 10 минут на вопросы... Здесь можно было прийти, сидеть сколько угодно, выяснять в любых подробностях все о нас — кто мы такие и за что мы выступаем. И вот — Амстердам, отель «Хилтон», в огромном номере сидим мы в постели, как двое малых ребятишек...
Йоко: Дети цветов...
Джон: Ну да, дети цветов, на стенах плакаты, а репортеры друг друга локтями отталкивают — пробиваются поближе к кровати, они думали, мы в кровати что-нибудь делать начнем, у них мысли в этом направлении работали, короче, мы решили это снова повторить, попытались сделать это в Нью-Йорке, но американские власти нам не разрешили, они знали — что произошло в Амстердаме... В конце концов, устроили это в Канаде, в Монреале, и телевидение транслировало это в Америку через границу, и после того, как мы отвечали на все эти вопросы много, много, много, много, много раз, все это, в конце концов, и вылилось в строку «Дайте миру шанс». Мы не предлагаем готовой формулы, рецепта и никакой коммунизм, социализм или другой «изм» на это ответа не даст. Мы не можем дать какой-то план или формат, но задумайтесь просто — нет войны. Вот это, вкратце мы и хотели сказать, так что песню эту записали прямо в спальне монреальского отеля «Хилтон», по нашей просьбе в номер доставили восьмидорожечную машину, и там прямо все вместе и записали.
...
Энди Пиблз: Окидывая взглядом совместную деятельность Джона и Йоко — ноябрь 1969 года «Свадебный альбом». Какие мысли по этому поводу? Помните — брачное свидетельство, в пластинку был вложен символический кусок торта...
Джон: ... фотография куска торта. Просто мы как бы разделяли нашу свадьбу со всеми, кто хотел ее с нами разделить, от пластинки мы какого-то успеха не ожидали, у нас скорее была... потому мы ее и назвали — «Свадебный альбом». Ну, знаете — люди делают свадебные альбомы, которые они показывают родственникам, когда те в гости приходят. Ну а наши родственники это, как говорится, любители, поклонники, люди, которые следуют за нами, мы их, таким образом, как бы пригласили на свадьбу. А женились мы в Гибралтаре, на скале.
Энди Пиблз: Какая-нибудь особая причина? Почему именно в Гибралтаре?
Джон: В другом месте не получилось... Поначалу хотели жениться на пароме между Англией и Европой, это была, так сказать, романтическая часть, но когда приехали в Саутгемптон, на паром попасть не удалось — Йоко не английская подданная, и однодневную визу ей не дали. Кроме того, нам сказали — все равно с женитьбой ничего не выйдет, потому что у капитана больше нет права регистрировать брак пассажиров, ну тогда мы поехали в Париж, я позвонил другу и говорю: мы хотим жениться, куда можно поехать? 0н перезвонил, и говорит: единственное место — Гибралтар. Ну что, окей, поехали. В Гибралтаре все оказалось прекрасно, так называемые Геркулесовы столбы, которые в свое время символически называли «концом света»... Думали тогда, что за Геркулесовым столбами начинался неизвестный мир, так что он как бы был воротами во вселенную... В этом вот символическом смысле нам это понравилось, потому что скала легла в основу наших взаимоотношений.
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
Отправляясь в Нью-Йорк, мы с Энди Пиблзом сначала собирались провести интервью только с Дэвидом Боуи (оно было передано по радио 5 января 1981 г.). Но перед самым отъездом мне пришло в голову воспользоваться случаем и заодно взять интервью у Джона Леннона и Йоко Оно. Правда, уже несколько лет они не давали интервью никому из радиожурналистов, однако я решил, что в связи с выпуском нового альбома они, наверное, согласятся поговорить с нами. С помощью представителей компаний WEA Records в Англии и Geffen Records в США была дос-тигнута договоренность о том, что мы проведем беседу с Джоном и Йоко в субботу, 6 декабря 1980 года, на «Фабрике Хитов» там где они записывали свой новый альбом.
Нам хватило бы и получаса, но беседа затянулась и в результате продолжалась свыше трех ча-сов. К тому же, мы еще долго беседовали после этого за обедом! Джон был в отличном настрое-нии, он радовался жизни и жадно слушал новости с родины.
Когда утром во вторник 9 декабря мы вернулись в Лондон, нас встретила ужасная новость об убийстве Джона. «Радио 1» посвятило в тот день много часов его музыке, в 11.30 утра Энди Пиблз передал часовую программу с отрывками из интервью, которое внезапно приобрело осо-бую остроту.
Эта книга представляет собой запись всего интервью, переданного по «Радио 1», с включением соответствующих отрывков из музыки Джона и Йоко, в пяти частях по воскресеньям, начиная с 18 января 1981 года.
Весь доход от продажи этой книги пойдет на благотворительные цели, указанные Йоко Оно и Эндрю Пиблзом.
Пол Вильямс,
старший инженер «Радио-1»
ВВЕДЕНИЕ
Утром в воскресенье 7 декабря 1980 г., пожав руку Джону и Йоко, я сказал им до свидания. Мы стояли у входа в ресторан мистера Чжоу в Нью-Йорке. Джон обещал связаться со мной, ко-гда приедет в Лондон в начале 1981 года, и, может быть, будет гостем на «Радио 1» в моем утрен-нем шоу. Я сказал, что ему не надо звонить пусть просто приходит в любое время, когда захо-чет.
Нас было шестеро, и мы прекрасно провели время за обедом. Мы смеялись и шутили, доволь-ные результатами наших вечерних трудов. Для меня это была встреча, которую я никогда не за-буду.
Уикэнд в Нью-Йорке включал в себя интервью с Леннонами и с Дэвидом Боуи, и прямую трансляцию из Нью-Йорка на Британию. Успех был полный, если не сказать большего.
Когда мой продюсер Пол Вильямс впервые поднял вопрос об этом проекте, я был одновре-менно и воодушевлен и напуган. Мы прибыли в Нью-Йорк в четверг, 4 декабря, а в пятницу встретились с Йоко, чтобы обсудить интервью, назначенное на следующий вечер. Она призна-лась мне, что Джон немного волнуется, думая о предстоящей беседе. Пять лет затворничества сделали свое дело, и вот теперь перспектива первого крупного радио-интервью вызывала у него некоторую задумчивость. Я сказал Йоко, что тоже нервничаю, и это, кажется, ее слегка позаба-вило и успокоило.
В 6 часов вечера следующего дня я пожал руку Джону Леннону в студии «Hit Factory», где он и Йоко записали «Double Fantasy». C этого момента я уже знал, что все будет хорошо, но я не по-дозревал, насколько это будет хорошо! Джон оказался человеком, которого приятно интервьюи-ровать во всяком случае, в такой приятной беседе мне еще не доводилось участвовать. Читая следующие страницы, я надеюсь, вы будете испытывать те же приятные чувства, какие испытал я за три с четвертью часа перед микрофоном.
Я навсегда запомню эту встречу с человеком, полным убежденности, искренности, юмора и любви да, любви любви к жизни и глубокой нежной любви к своей жене Йоко и сыну Шону.
Леннон оставил после себя музыку, являющуюся составной частью великой музыки моего по-коления музыку, которую будут, как сокровище, ценить наши дети и дети наших детей. Мир популярной музыки оплакивает одного из своих величайших сынов, который говорил: «Дайте миру шанс».
Энди Пиблз
<Полный текст статьи — см. Бонус-диск, том 1>
